Первое мое стихотворение было о победе Красной Армии
над фашизмом. О неизбежной победе - в том случае, если фашисты нападут
на нашу страну.
Я переписал это стихотворение на бумажку и отнес
воспитательнице в детский сад. Мне было шесть лет, но я всем говорил,
что на самом деле мне девятнадцать. Я не мог допустить мысли, что живу
на свете так мало лет.
Это было время не только оптимистических надежд, но и
разочарований. Как раз тогда я узнал, что наше Солнце погаснет через
столько-то миллиардов лет. Я плакал так, как не плакал еще ни разу в
жизни: я не ожидал такого скорого конца. Но об этом я все же не
написал, а написал о победе Красной Армии над фашизмом.
Воспитательница прочитала стихи и потребовала мою
фотографию. Я очень живо себе представил: моя фотография висит на
стене, а под ней стихотворение о победе Красной Армии над фашизмом. Все
будут ходить и читать, а кто еще не умеет читать, будет смотреть на мою
фотографию.
У меня не было отдельной фотографии, и я отрезал себя
от сестры, считая, что в дальнейшем сестра мне здесь не понадобится. На
дороге славы наши с ней пути разошлись.
В тот же день моя фотография красовалась на стене, но
под ней не было стихотворения. Под ней стояла обидная подпись: "Гава" -
что по-украински означает "ворона". То есть, разиня.
Я знал за собой это качество, но не ожидал в нем упрека
сейчас, когда сам принес эту фотографию... В то время я еще не знал
слова "непедагогично", но чувствовал, что со мной поступили нехорошо.
И я бросил писать стихи, поняв, что слава - это обман, что она жестоко оборачивается против человека.
Снова я стал писать лишь во время войны, когда началась битва с фашизмом, о которой было написано в моем первом стихотворении.
В наш город война пришла сразу, и я под выстрелами пробрался домой, чтоб унести во взрослую жизнь фотографии нашего детства.
Этот альбом сохранился. Там, на фотографии, сестра
прильнула к кому-то, кого рядом с ней больше нет, кто ушел за славой и
не вернулся назад, как не возвращаются те, кто уходит за славой...
А в остальном все осталось по-прежнему, и солнцу
светить еще столько же - без каких-то сорока с лишним лет все те же
столько-то миллиардов.
|