Притча от Германа Гессе

Более трёх веков назад стояли на зелёном кладбище приюта Святого Духа в Берлине три великолепные старые липы. Они были такие большие, что накрывали переплетающимися ветвями своих огромных крон всё кладбище, словно исполинский свод. О происхождении этих прекрасных деревьев, относящемся к ещё более отдалённому прошлому, рассказывали вот какую историю.

Жили в Берлине три брата, и связывала их тесная дружба и доверительность, какую редко встретишь. И вот однажды младший из них вышел вечером из дому, не сказав ничего другим, потому что собирался встретиться на отдалённой улочке с девушкой и отправиться с ней на прогулку. Однако не успел он добраться до условленного места и шёл, погрузившись в приятные мечтания, как услышал в простенке между двух домов, где была темнота и запустение, тихие стоны и хрипы, на которые тут же пошёл; он подумал было, что там лежит какое-нибудь животное, а может быть, и дитя, попавшее в беду и ждущее помощи. Проникнув в темноту затерянного уголка, он с ужасом обнаружил лежащего в крови человека. Наклонился над ним и спросил участливо, что с ним приключилось, но не получил никакого ответа, кроме тихого стона и хрипов, потому что раненый был поражён ножом в самое сердце и скончался через несколько мгновений на руках пришедшего ему на помощь.

Молодой человек не знал, что и делать, и, поскольку убитый не подавал более признаков жизни, вышел в растерянности и нетвёрдым шагом обратно на улицу. Но в этот момент на него наткнулись два стражника, и, пока он раздумывал, звать ли на помощь или тихо удалиться, они заметили его испуганный вид, приблизились к нему, тут же обнаружили кровь на его башмаках и рукавах сюртука и задержали его, не обращая внимания на его мольбы и попытки что-то рассказать. Они нашли поблизости уже бездыханное тело и без долгих околичностей отвели мнимого убийцу в тюрьму, где его заковали в кандалы и поместили под строгий надзор.

На следующее утро его допросил судья. Доставили тело покойного, и только теперь, при свете дня, юноша опознал молодого кузнеца, с которым он дружил в прежние времена. Раньше же он утверждал, что с покойным знаком не был и ничего о нём не знает. Тем самым подозрение, что это он совершил убийство, ещё более усилилось, а поскольку в течение дня нашлись свидетели, знавшие покойного, то стало известно, что юноша когда-то был дружен с кузнецом, однако рассорился с ним из-за девушки. Многое было преувеличено, но кое-что было правдой, что попавший под подозрение бесстрашно подтвердил, настаивая, однако, на своей невиновности и умоляя не о пощаде, но о правосудии.

Судья не сомневался, что он и есть убийца, и рассчитывал вскорости добыть достаточные доказательства, чтобы осудить его и передать палачу. Чем больше заключённый отпирался и отрицал всякую причастность к происшедшему, тем больше его считали виновным.

Тем временем средний брат — старший оказался по делам в отлучке — тщетно ждал младшего дома и принялся его искать. Когда он услышал, что брат его в заточении и обвиняется в убийстве, он тут же отправился к судье.

— Ваша честь, — сказал он, — вы задержали невиновного, отпустите его! Это я убийца, и я не хочу, чтобы за меня страдал безвинный. Я враждовал с кузнецом и следил за ним, а вчера вечером я застал его, когда он по нужде зашёл в тот уголок, напал на него и вонзил ему нож в сердце.

Судья изумлённо выслушал это признание и приказал связать среднего брата и держать под стражей, пока дело не прояснится. Теперь два брата лежали под одной крышей в кандалах, однако младший ещё ничего не знал о том, что сделал ради него средний, и по-прежнему твердил о своей невиновности.

Прошло два дня, а судья ничего нового не обнаружил и уже склонялся к тому, чтобы поверить мнимому убийце, себя оговорившему. Тут в Берлин вернулся, закончив свои дела на чужбине, старший брат, застал опустевший дом и узнал от соседей, что случилось с его младшим братом, и как средний взял на себя его вину перед судьёй. Он тут же, хотя была уже ночь, пошёл в тюрьму, велел разбудить судью и пал перед ним на колени со словами:

— Благородный служитель закона! Вы заковали двух невинных, страдающих за мои грехи. Того кузнеца не убивал ни мой младший брат, ни средний, это я совершил убийство. Не могу больше сносить, что другие терпят за меня совершенно безвинно, а потому прошу вас очень, отпустите их на свободу, а возьмите меня, готового оплатить за преступление своей жизнью.

Судья изумился ещё более и не нашёл ничего лучшего, как отправить в заточение и третьего брата.

А ранним утром, когда надзиратель принёс младшему тюремную похлёбку, он сказал:

— Хотел бы я знать, кто же из вас троих настоящий злодей.

Сколько ни умолял и ни выспрашивал его младший, надзиратель отказывался что-либо объяснить, но из сказанного тот догадался, что его братья пришли, чтобы отдать свою жизнь за него. Он разразился громкими рыданиями и потребовал отвести его к судье, а когда предстал в кандалах перед судьёй, зарыдал вновь и сказал:

— Простите великодушно, что столько времени вводил вас в заблуждение! Но я думал, что никто не видел содеянного мной и никто не сможет доказать моей вины. Теперь же я понимаю, что всё должно свершиться по закону, не могу более отпираться и признаюсь, что это я убил кузнеца и готов заплатить своей несчастной жизнью за злодеяние.

У судьи глаза выскочили на лоб, он не поверил, что всё это происходит наяву, его изумление было неописуемо, и сердце его стало неспокойно из-за этого странного дела. Он велел увести заключённого обратно и стеречь крепко, как и двух других братьев, а сам долго сидел, погружённый в раздумье, вполне понимая, что лишь один из трёх мог быть убийцей, а двое других отдались правосудию из одного благородства души и редкостной братской любви.

Размышления его ничем не увенчались, и он понял, что в этом случае обычный человеческий ум бессилен. Потому на следующий день он оставил заключённых под надёжной охраной, а сам отправился к курфюрсту, которому и рассказал эту поразительную историю во всех подробностях.

Курфюрст выслушал его с величайшим изумлением и сказал под конец:

— Событие удивительное и редкое! Сердце моё говорит мне, что ни один из троих не совершал убийства, в том числе и младший, первым задержанный вашей стражей, а всё рассказанное им поначалу и есть правда. Однако поскольку речь идёт о тяжком преступлении, мы не можем просто так отпустить подозреваемого. А потому я думаю призвать самого Господа в судьи этим трём преданным друг другу братьям и поступить по Его приговору.

Так и порешили. Дело было весной, и вот светлым тёплым днём трёх братьев вывели на зелёный двор и каждому дали по крепкому липовому саженцу. Однако сажать деревья они должны были не корнями, а молодой зеленевшей кроной в землю, так чтобы корни поднялись к небу, и чьё деревце засохнет первым, того и будут считать убийцей и поведут на казнь.

Братья сделали, как было велено, и каждый тщательно зарыл своё деревце ветвями в землю. Прошло немного времени, и все три дерева пустили побеги, и у них выросла новая пышная крона в знак того, что все три брата невиновны, и все три липы росли и росли, стали совсем большими и простояли несколько веков на кладбище приюта Святого Духа в Берлине.