Сообщают, что у Бахауддина Накшбанди спросили:
— Почему вы не дискутируете с учёными? Такой-то мудрец регулярно это
делает, неизменно приводя учёных в полное замешательство, а своих
учеников в восхищение.
Он ответил:
— Найдите тех, кто ещё помнит времена, когда я тоже спорил с
учёными, и спросите у них. Я всегда с относительной легкостью разрушал
их убеждения и их воображаемые доказательства. Те, кто присутствовал на
тогдашних многочисленных собраниях, поведают вам об этом. Но однажды
человек, более мудрый, чем я, сказал:
— Ты настолько часто и предсказуемо стыдишь людей языка, что в этом
процессе есть определённая монотонность. И это главным образом всё —
ведь он не ведёт ни к какой конечной цели, поскольку учёные не
достигают понимания и продолжают делать ошибки после того, как их
позиции были разбиты.
Он добавил:
— Твои ученики находятся в состоянии постоянного изумления твоими
победами. Они научились восхищаться тобой. Вместо этого им следовало бы
воспринять относительную бесполезность и отсутствие значимости твоих
оппонентов. Таким образом, в победе ты потерпел поражение, скажем, на
четверть. Изумление учеников также отнимает у них много времени, тогда
как за это время они могли бы разобраться в чём-нибудь стоящем. Поэтому
ты потерпел поражение, пожалуй, ещё на четверть. Две четверти равны
одной половине. У тебя осталась половина шанса.
— Это было двадцать лет назад. Вот почему на учёных я не обращаю
внимания ни своего, ни других. Ни ради победы, ни ради поражения. Время
от времени можно наносить удары мнящим о себе учёным, чтобы
продемонстрировать их пустоту ученикам — как бы стуча по пустому
горшку. Делать большее является одновременно как тратой времени, так и
приданием интеллектуалам важности: им ведь предоставляешь даровое
внимание, которого они наверняка не добились бы сами.
|