Насреддин назначил лекцию на два часа дня, и вокруг неё возник
настоящий ажиотаж: тысяча билетов на места в зале были полностью
проданы, а более шестисот человек остались снаружи, чтобы следить за
беседой по трансляции.
Ровно в два часа вошёл ассистент Насреддина и сообщил, что по
непредвиденным обстоятельствам начало беседы переносится. Некоторые
возмущённо поднялись, потребовали вернуть им деньги и вышли. Но даже
при этом внутри зала и снаружи ещё оставалось много народу.
В четыре часа дня суфийского учителя ещё не было, и люди начали
понемногу покидать зал и получать обратно деньги: как-никак, рабочий
день близился к концу, пора было возвращаться домой. Когда наступило
шесть часов, из пришедших вначале 1700 зрителей осталось менее сотни.
И тут, пошатываясь, вошёл, наконец, Насреддин. Казалось, он был пьян
в стельку, и тут же подсел к сидевшей в первом ряду красивой девушке и
стал с ней любезничать.
Люди начали подниматься со своих мест, удивляясь и негодуя: как же
так, они прождали четыре часа подряд, а теперь этот человек ведёт себя
подобным образом? Пронёсся неодобрительный шёпот, но суфийский учитель
не придал ему никакого значения: громким голосом он говорил о том, как
сексуальна эта девушка, и приглашал её съездить с ним во Францию.
Выругавшись в адрес людей, которые жаловались, Насреддин попытался
встать — и свалился на пол. Возмущённые зрители решили немедленно уйти,
они говорили, что всё это — не более чем шарлатанство, что они
обратятся в газеты, которые напишут об этом унизительном зрелище.
В зале осталось девять человек. И как только группа возмущённых
покинула помещение, Насреддин встал. Он был трезв, его глаза излучали
свет, от него исходила аура авторитета и мудрости.
— Вы, здесь сидящие, и есть те, кому суждено меня услышать, — сказал
он. — Вы выдержали два самых тяжёлых испытания на духовном пути:
терпение в ожидании момента истины и мужество принимать происходящее
без осуждения и оценки. Вас я буду учить.
И Насреддин поделился с ними некоторыми из суфийских техник.
|