Один мужичок охотник был драться; зазвал к себе в гости мужика, велел хозяйке собрать на стол, велит гостю садиться за стол.
Тот отговаривается:
— Что ты, Демьян Ильич, беспокоишься напрасно?
Демьян Ильич ему плюху, да и по щеке, и говорит:
— В чужом доме хозяина слушай! Тому нечего делать, сел за стол, потчует его; он ест. Хозяин начал рушать хлеба много.
Мужик и говорит:
— Куда ты, Демьян Ильич, столько хлеба нарушиваешь?
Демьян Ильич и другу ему чику.
— Не указывай, — говорит, — в чужом доме! Делай то, чего хозяин велит.
Мужик не рад стал: ежели потчует — не ест, не слушает Демьяна. Тот его бьёт да приговаривает:
— В чужом дому хозяина слушай!
На эту пору ниоткуда возьмись — другой детина, только в невзрачной
лопотине, а парень бойкий, без спросу отворяет ворота, заезжает в
ограду; а Демьян вышел на крыльцо, кланяется:
— Милости просим, милости просим! — Охота и этого побить!
Детина — неробкий, снимает шапку и говорит:
— Извини, Демьян Ильич, я не спросился — заехал.
— Ничего, ничего! Милости просим в избу.
Детина вошел. Хозяин и его садит за стол, жене велит ставить ествов,
нести хлеба, так и потчует! А детина ест да ест, не перечит. Демьян
сколько ни бился — детина ни в чем не перечит: не удалось ему ударить.
Он и потел на проделки, вынес хорошее, самое лучшее платье, говорит детине:
— Скидай то, надевай вот это!
Думает сам: «Ужо-де отпираться станет, я его выколочу». Детина не
прекословит, надевает. Демьян то, другое подсунет; детина всё не спорит.
Вывел хорошую лошадь, обседлал в лучшее седло, надел добру узду и говорит детине:
— Садись на мою лошадь; твоя-то худая! Ужо да не станет ли перечить?
Детина сел. Демьян велит ехать; тот молчит, понужнул лошадь, выехал из
ограды и говорит:
— Прощай, Демьян! Нe чёрт пихал, сам попал! И уехал — поминай как
звали: только и было! Демьян посмотрел вслед, хлопнул руками, да и
сказал:
— Ну, видно, нашла коса на камень! Дурак же я — хотел побить, да
лошадь и пробил! Может, лошадь-то со сбруей-то сот полуторых стоила.
|