Чтобы лицезреть Майтрейю, нужно было созерцать его тантрическим
способом. Для этого Асанга нашёл Учителя, владевшего тантрическим
способом созерцания Майтрейи, получил от него посвящение и ушёл в
пещеру для медитации. В первые три года он созерцал строго по правилам,
указанным Учителем, с чтением мантр. Но время прошло без всякого
заметного успеха. Майтрейю он не увидел даже во сне. Тогда он упал
духом и пошёл скитаться по миру. Однажды он встретил старика на берегу
высохшей речки. Когда Асанга подошёл к нему, тот был занят вязанием
рыбацкой сети. Асанга спросил его с удивлением:
— Это чем вы занимаетесь?
Старик ответил:
— Я вяжу сети для ловли рыбы.
— Но где же у вас вода, в которой водилась бы рыба? — поинтересовался Асанга.
Старик, показав пальцем на высохшую реку, сказал:
— По этому руслу в будущем потечёт вода, и будет рыба.
Асанга задумался и пришёл к выводу, что он недостаточно занимался
созерцательной практикой, ибо простые смертные, борясь за жизнь и
надеясь на почти несбыточное, не отступают от жизненной цели и
продолжают упорно действовать, а он, возжелав лицезреть Победоносного,
отступил от поставленной цели. С этими мыслями Асанга вернулся в пещеру.
Прошло ещё три года практики, но по-прежнему ему не удалось увидеть
Майтрейю даже во сне. На этот раз, проходя мимо заброшенной
каменоломни, он заметил человека, который тёр большой кусок камня о
другой камень. Асанга подошёл к нему и спросил:
— Для чего вы трёте эту глыбу?
Человек объяснил:
— Я знаток драгоценных камней, особенно алмазов. У этой глыбы, что у
меня в руках, есть тонкие белые жилки, которые сходятся, как лучи, в
центре. Это признак того, что в центре глыбы есть алмаз. Но если я
разобью глыбу кувалдой, то разобьётся и алмаз, поэтому путём трения о
другой камень я постепенно доберусь до самого алмаза и буду богатым
человеком. Всякое богатство даётся тяжёлым трудом.
Асанга, услышав такое, задумался и сказал себе: «Если люди не жалеют
силы и энергии ради собственного обогащения, то как же я слаб в поисках
руководства по Пути, ведущему к Нирване. Нужно, не жалея сил,
продолжать тантрическую практику».
Он снова вернулся в пещеру и продолжил созерцание Майтрейи.
Прошло ещё три года, но он не почувствовал каких-либо сдвигов.
Асанга подумал: «Я просидел с целью лицезреть Майтрейю девять лет в
созерцательной практике и ничего не добился. Видимо, мне кармически в
этой жизни не суждено осуществить задуманное, и посему выражаю
пожелание перед Майтрейей, чтобы я смог увидеть его и получить
наставления по путям совершенствования в будущей жизни».
И опять отправился он скитаться. На этот раз Асанга проходил под
большой каменной террасой и обратил внимание на капли воды, постоянно
капающие сверху с определённым интервалом в одно и то же место, отчего
в нём образовалось чашеподобное углубление. Это поразило его: «Сколько
лет и сколько капель падало на каменную плиту, чтобы в ней появилось
такое углубление? Видимо, не один десяток лет понадобился каплям, чтобы
выточить такую чашу».
И тут понял Асанга, что во всех деяниях требуется упорство и
настойчивость для достижения поставленной цели: «Ведь я ищу Будду
Майтрейю, чтобы получить от него учение о пути совершенствования, и всё
не достигаю желанного результата из-за лени и недостатка упорства. Надо
упорствовать до полной победы. Не перестану созерцать, пока не увижу
его».
И так он просидел ещё три года. Теперь на созерцание ушло уже в
общей сложности двенадцать лет. Но он так и не замечал никаких
результатов. Только изредка интуиция подсказывала ему, что цель
недалеко.
Опять покинул Асанга пещеру. Ни о чём не думая, ни на что не обращая
внимания, брёл он, не понимая, куда идёт и зачем. Он уже ничего не
искал: ни богатства, ни счастья, ни Майтрейю. Ничто не волновало и не
трогало его. Шёл он, куда ноги несли. Но тут он неожиданно наткнулся на
лежавшую у дороги больную собаку. Ещё издалека он слышал, как жалобно
она скулит. Подойдя ближе, он заметил глубокую рану на задней ноге, и в
этой ране было полно кишащих червей. Собака беспомощно лизала рану и
жалобно глядела на него слезящимися глазами. Он долго смотрел на неё,
обдумывая, чем же ей помочь. Вдруг всё его тело охватила дрожь, в
глубине души неожиданно зародилось сильное чувство сострадания.
Рассудочное желание помочь собаке сменилось горячим, страстным
стремлением спасти её, во что бы то ни стало. Рванувшись к ней, он
дотронулся до раны и тут обратил внимание на шевелящихся червей — с той
же силой, что и собаку, он пожалел и червей. Его задача усложнилась,
ибо выбросить червей на землю — значило погубить их. Чувство жалости
всё больше и больше нарастало и, наконец, охватило всё его существо.
Все мысли были поглощены одним стремлением: спасти и собаку, и червей.
Во всём его внутреннем мире не существовало ничего реального, кроме
этой мысли, этой задачи. Он выхватил костяной нож, который носил с
собой повсюду, он сделал это бессознательно; инстинктивно раскроил себе
бедро и стал вытаскивать червей из собачьей раны, осторожно перенося их
на свою рану. В тот же момент собака чудесно преобразилась в Майтрейю —
в радужном сиянии, в том самом облике, в котором Асанга представлял его
во время созерцания в течение двенадцати лет.
Асанга в изумлении кинулся к Его ногам и возмущенно воскликнул:
— Для того ли я двенадцать тяжелейших лет созерцал, чтобы увидеть тебя в облике раненой собаки?!
Майтрейя отвечал ему:
— Все материальные дхармы (вещи) возникли из шуньяты (пустоты),
дальше, в своём развитии, они пространственно объединяются благодаря
созидательной силе земли и воды. Объединяясь, они становятся
материальными объектами, обладающими различными качествами, как то:
красотою или безобразием формы, полезными или противоположными этому
качествами. Все эти различные качества вещей, возникшие в момент
объединения элементов материи, которые действуют на клешу-авидью
(оковы-невежество), называются иллюзиями чувств. Эти иллюзии чувств
остаются у человека до тех пор, пока он не ощутит просветление. С
появлением просветления спадает завеса иллюзии. Только тогда человек
способен увидеть, почувствовать коренную природу вещей как шуньяту, и
тогда он способен лицезреть подлинную природу Будды. Ты, Асанга, только
сейчас снял этот занавес иллюзии благодаря зарождению в тебе мышления
бодхисаттвы, которое выразилась жалостью, состраданием к раненой
собаке. А ведь я находился возле тебя с того самого момента, когда ты
сел созерцать меня. Я не отходил от тебя ни на мгновение в течение
двенадцати лет. Через три года ты, разочарованный, ушёл из пещеры и
встретил старика, вязавшего сеть, — это был я. Ещё через три года ты
снова покинул пещеру и увидел человека в каменоломне, — это тоже был я.
Ещё через три года ты покинул это место и обратил внимание на водную
капель, — и это был я. Наконец, в четвёртый раз ты ушёл из пещеры, и
теперь тебе суждено было обрести бодхисаттовский альтруизм, и ты увидел
Меня в образе собаки. Грешные люди верят в иллюзию, как в истину, и не
верят словам Будды.
|