У одного человека вместо ноги был протез. И каждый день человек надевал этот протез, ходил с помощью него по улицам. А вечером перед сном человек снимал свой протез и видел обрубок своей ноги, к которому крепился этот протез. И не смотря на это, человек продолжал общаться с другими людьми.
Вот идет человек с протезом вместо ноги по улице, а навстречу ему какой-нибудь знакомый. Человек ему:
- А и здрасьте вам!
А сам думает про свою ногу, которой-то и нет и вместо которой у него протез.
Прохожий здоровается с нашим человеком и идет мимо, а тот все думает: как там мой протез, уж не завидел ли кто его?
Вот так и жил человек с протезом вместо ноги.
Но не был наш человек тщеславен. И не был он чрезмерно застенчив. Просто у него был вместо ноги протез, и он, не смотря на это, любил общаться с другими людьми, хотя и не особенно понимал, как же это возможно совместить одно с другим: общение с людьми и протез на обрубке ноги
С утра вставал человек с постели и надевал на обрубок своей ноги протез. А сверху на этот протез надевал наш человек брюки, одевался и шел на работу.
А на работе того того человека людей – хоть пруд пруди. И с каждым-то норовит поздороваться наш человек, со всяким-то норовит он заговорить, хотя и знает при этом, что нет у него ноги, и что там, где была нога, теперь обрубок, и что подпирает этот обрубок протез.
Смущало ли нашего человека то, что вместо ноги у него был протез, и что лишь будучи человеком, ходящим на протезе, мог наш герой общаться с другими людьми? Нисколечко! Потому как за долгие годы хождения на протезе человек так приноровился, так он примостился ходить, что не всякий-то двуногий человек мог так ходить, и что не всякий сторонний человек отличить его мог от здорового человека, то есть такого, который жил и передвигался на двух ногах сразу.
И вот, наговорившись на своей работе вдоволь, шел, приплясывая на своем протезе, наш человек домой. Но и приплясывая, думал наш человек: а как же это я пляшу, а у меня вместо ноги-то обрубок, да нем протез?
И каждый вечер снимал человек с обрубка, что вместо ноги его торчал, протез свой. И сняв протез, подолгу бывало разглядывал человек обрубок своей ноги. И видел он: торчит из сего обрубка кость сухая, что затем уходит глубоко в туловище, и там находится, существует сия кость среди других костей. И видел человек: торчит из обрубка ноги его безжизненная плоть, что уходит глубоко внутрь тела его и там существует среди других тканей, и они также существуют. И были ткани эти, что в теле человека безногого существовали, разными по важности своей. И самой важной тканью среди них была ткань, что причудливо оборачивалось вокруг себя самой, подобно бинтам, что некогда прятали под покровами своими от человека кость его сухую и сырую плоть. И образовывала ткань та в конечной форме своей два больших шара, которые соединены были между собой, будто два сросшихся помидора. И имя этим шарам, что срослись меж собой и пребывали в форме такой, было мозг. И говаривали, что сия ткань, что ...что сотни раз обернута была вокруг себя, подобно бинтам на больной ноге прокаженного, и что и в конечной форме своей походила на два сросшихся помидора, - так вот, говаривали, будто ткань сия есть ни меньше ни больше, а самое что ни есть вместилище души человеческой, что в божьем дыхании брала начало свое! Вот ведь как!
И вот, глядя-то на ногу свою, думал человек наш думу страшную. И терялся в думе той разум его.
Ибо как же возможно идти по улице, приплясывая, да еще, к тому же, и общаться с людьми, когда из вместо ноги твоей протез, и когда там, где была нога, теперь обрубок, а из обрубка того торчит кость сухая, что в организме с костями другими существует, да плоть мертвая, что с другой плотью сращена, и что плоть среди плотей, а одна из них мозг, а он -– вместилище души, а душа-то... душа-то -– общение с другими людьми!
Так и жил человек наш с протезом вместо ноги и не смотря ни на что... ни...
Но всему есть предел. И нервы нашего человека -– не канаты.
И долго терпел наш человек сие бесчинство. Долго закрывал глаза он на обрубок ноги своей и терпел хранимое им в себе бесчестие.
Но пришел день. И дрогнули руки нашего героя. И взял человек пилу. И спилил он пилой сей большую кость свою, что черепом звалась, ибо, как сказывали, содержала та кость в нутре своем ткань, что подобно бинту размеров необъятных закручена причудливо вокруг себя была, и что по конечной форме своей напоминала два сросшихся помидора, название коей было – мозг. И затем взял человек наш топор и разрубил он топором тем кость, черепом названую, пополам, и мозг извлек оттуда.
И видит человек: и действительно, подобна сия ткань бинту, что многократно вокруг себя закручен, и что подобна она по конечной форме двум сросшимся помидорам, что по размеру своему, будто тыквы две. И понял наш человек: вот он, мозг перед ним, про который и говаривали, что он - вместилище души человеческой, что от божьего дыхания начало свое взяла.
И еще больше обозлился человек наш. И взял он мозг свой, да надел на обрубок ноги своей протез, а на протез тот брюки натянул. Да в том виде и пошел наш человек на улицу. И выйдя на улицу, встретил на ней человек наш знакомого своего. Да как замахнется, да как кинет в него мозгом!
Прохожий как перепугается, да как вскочет. И пустился на утек.
Тот Тут от сердца нашего человека, что без ноги жил, отлегло. И с успокоенным сердцем пошел наш человек домой.
Вот так и живет теперь наш человек. Ходит он, как прежде, на работу и, как прежде, общается с людьми. А про мозг, что, как говаривали, хранилище души, он уж и думать забыл.
Живет человек наш, поживает и в ус не дует. И вам привет передать велел.
|
