В трудное военное время я играл в госпитале для раненых бойцов.

Нас был целый оркестр: аккордеон, мандолина, гитара, две балалайки. Я играл на балалайке.

С таким же успехом я мог играть на гитаре или на мандолине. Или на аккордеоне. Я одинаково играл на всех инструментах, верней, одинаково на всех не играл.

Но мне очень хотелось играть в госпитале для раненых бойцов, и я попросился в оркестр, пообещав играть так, чтоб меня не услышали.

Оркестр обрадовался, что сможет выглядеть более представительно, и меня взяли.

Мы играли военные песни и сами их исполняли. Верней, сами пели и сами себе аккомпанировали.

Правда, с меня взяли слово, что я буду только раскрывать рот, чтоб меня, чего доброго, не услышали.

Я так энергично раскрывал рот и махал рукой над балалайкой, что некоторые из раненых прямо меня заслушались. Они даже как будто удивлялись, как я хорошо играю и пою.

Вот когда я понял, что такое коллектив! В коллективе можно ничего не делать, а впечатление будет такое, будто ты делаешь, и много делаешь. Когда мы пели веселую песню про Васю-Василька, я не только раскрывал рот и рвал струны, стараясь их случайно не задеть, но даже подмигивал раненым, на тот случай, если у них есть Вася-Василек и, может быть, он тоже голову повесил. Я подмигивал ему: дескать, не к лицу бойцу кручина, места горю не давай... Я не произносил этих слов, но они звучали громко и отчетливо вот что такое коллектив!

Потом мы пели популярную в те годы песню "Наш русский штык непобедимый". Я отлично вел свою партию, пока звучали слова:

Наш русский штык непобедимый

Прощать наскоки не привык,

Мы постоим за край родимый...

И тут я не выдержал и завопил во все горло:

- На штык захватчика, на штык!

Вопль мой, как штык, пронзил песню, и она забилась на нем в предсмертной агонии, превращаясь в зловещую тишину. Тишина была невыносима, и, чтобы с ней покончить, я крикнул еще оглушительнее:

- На штык! - и рванул струны так, что одна из них лопнула.

Тишина вслед за песней забилась у меня на штыке...

И окончательно она умерла, когда госпиталь потряс оглушительный хохот...

Раненые выздоравливали.