Была у меня в детстве мечта - побывать на станции
Миллерово. Каждое лето я садился в поезд Одесса - Миллерово, ее ехал
только до станции Первомайск. Потому что в Первомайске у меня жила
бабушка, а в Миллерове у меня никто не жил. Но если садишься в поезд
Одесса - Миллерово, хочется доехать до самого конца, а не сходить в
начале пути в городе Первомайске.
Что-то подобное я испытал, когда, уже взрослым
человеком, летал из Одессы в Киев на самолете Одесса - Владивосток.
Даже как-то неловко было выходить в Киеве. Сосед мой летел во
Владивосток, мы только начали разговор, рассчитанный до самого
Владивостока, - и вдруг - извините, - я выхожу в Киеве.
Но однажды чуть не осуществилась моя мечта и я чуть не
доехал до станции Миллерово. Тогда все люди поехали не туда, где у них
кто-то был, я туда, где у них никого не было. Все поехали, сами не зная
куда.
Поезд Одесса - Миллерово уже не ходил, мы поехали на
машине, потом на телеге и только с телеги пересели в поезд, который
тоже не шел до станции Миллерово. Мы доехали сначала до Запорожья,
потом поехали на Ростов, а от станции Аксай было уже совсем близко до
станции Миллерово.
Ехали мы в вагоне, в котором раньше возили лошадей. А
назывался вагон телятником. Места вое лежачие, на полу, не лежать
нельзя: слишком много народу.
Туалета, конечно, для лошадей не построили, а для людей
туалеты - прямо среди степи. Остановится поезд, народ высыпет в эту
голую степь, где даже негде спрятаться но нужде человеку. Отбегут
подальше - но так, чтоб обратно успеть добежать, - женщины присядут,
будто копают картошку, мужчины маячат во весь рост спиной к поезду,
будто их выслали в дозор. Поезд с места двигался медленно, чтоб все
успели вскочить. Кто успел успел, кто не успел - так посреди степи и
остался.
Надо было еще свой вагон найти. Вагоны-то все
одинаковые, так что надо соседей в лицо знать. Сейчас годами в одном
доме живешь и не знаешь, с кем живешь, а тогда так было нельзя:
отстанешь от поезда.
Ехали все до конца, чтоб подальше уехать. Куда - у
пассажиров не спрашивают, поезд сам знает, куда ему ехать положено. А
пассажиру одна забота: в поезде сиди, в степи присаживайся, а ложись
только во время бомбежки. Отбежал от поезда, полежал, но и здесь не
зевай, чтоб не отстать от поезда.
Люди быстро сближались в этих вагонах для лошадей.
Прямо как одна семья. Да что семья! В семье пока сблизятся, десять раз
разойдутся. А тут расходиться некуда. От вагона своего не уйдешь.
Что еще сближало людей, так это то, что у них не было
отдельных разговоров. Двое говорят, остальные слушают. А то и сами
вступают в разговор. А если в этот не интересно, вступай в другой
разговор. Или послушай, что говорят другие.
Удобный был поезд. И для лошадей, и для людей. Едешь в
нем, и всю дорогу тебе что-то рассказывают. Ну, не тебе, понятно, но
все равно что тебе.
А поезд - тук-тук-тук! тук-тук-тук! - будто стучится из
войны в мирное время. Дескать, вспомните, люди, как вы тогда ехали в
вагонах для лошадей. Как вы тогда жались друг к Другу. Что ж вы теперь
от людей отворачиваетесь, что же их лиц, таких близких, не замечаете?
Ой, глядите, отстанете от поезда - трудно будет догонять!
|