Ле-цзы направился в Ци, но с полдороги вернулся и встретил дядю Темнеющее Око.
— Почему возвратился? — спросил Темнеющее Око.
— Я испугался!
— Чего же испугался?
— Я ел в десяти харчевнях, и в пяти мне подавали раньше всех.
— Пусть так. Но чего же тебе пугаться?
— Чистота внутри ещё не освободилась, а из тела она просачивается в
виде луча. Внешним воздействовать на сердца людей, чтобы они
пренебрегали уважаемыми и старыми, значит готовить себе беду. Ведь
хозяин харчевни не имеет лишних доходов, продаёт лишь кашу да похлёбку.
Если так поступает тот, у кого прибыль скудная, а власть ничтожная, что
же сделает властитель тьмы колесниц, который отдаёт все силы
государству и все знания управлению? Поэтому-то я и испугался, что тот
царь захочет поручить мне дела и станет ждать от меня заслуг.
— Прекрасное наблюдение! — воскликнул Темнеющее Око. — Но если ты останешься у себя, люди станут искать у тебя защиты.
Вскоре Темнеющее Око пришёл к Ле-цзы и у дверей увидел множество
туфель. Обернувшись лицом к северу, Темнеющее Око опёрся подбородком о
посох, нахмурился и, постояв немного, молча вышел. Принимавший гостей
доложил об этом Ле-цзы. Тот, босой, с туфлями в руках, побежал за
Темнеющим Оком и, догнав у ворот, спросил:
— Поскольку вы, Преждерождённый, пришли, не дадите ли мне совет?
— Всё кончено! Я предупреждал, что люди станут искать у тебя защиты.
Это действительно так! Способный привлечь других, чтобы стекались к
тебе, ты оказался не способным помешать другим искать защиты. К чему
это?
Стоит результату разойтись с предвидением, и непременно получится
огорчение. Оно бессмысленно и поколеблет тебя самого. Никто из твоих
последователей этого тебе не скажет. Вся их мелкая болтовня — яд для
человека. Без пробуждения, без сознания разве помогут созреванию друг
друга?
|