В некоем царстве, в некоем государстве жил-был царь по
имени Ахридей, и тот царь жил с своею супругою Дарьею много лет, а детей не
имел. Уже приходили они к старости, и начали богу молиться, чтобы даровал им
детище. Скоро после того царица Дарья обеременела, и чрез обыкновенное время
родила прекрасную дочь, которую назвали Луною; чрез год родила она другую
дочь — еще краше и лучше первой: назвали ее Звездою. Царевны выросли, и когда
большая сестра была по пятнадцатому году, а меньшая по четырнадцатому, то в
некое время пошли они в зеленый сад гулять с своими нянюшками и мамушками и
гуляли там долгое время. Вдруг поднялся превеликий вихрь и унес обеих
царевен. Нянюшки и мамушки испугались, побежали к царице Дарье и сказали ей
про ту беду. Царица Дарья чуть не умерла с той горькой ведомости, а царь Ахридей
начал клич кликать: кто сыщет царевен, за того отдам любую из них замуж. Ни
один богатырь не вызвался. Царь собрал волхвов, стал у них выспрашивать: не
знают ли, где его дочери? Но и те отреклись от этого дела.
Вот царь Ахридей потужил немалое время и напоследок начал
опять просить бога, чтобы даровал ему при старости наследника, и роздал
великие и щедрые милостыни на бедных и по церквам и по монастырям. Бог
услышал молитву, даровал ему сына, Ивана-царевича. Иван-царевич рос не по
годам, а по часам, так, как пшеничное тесто на опаре киснет, и когда пришли
его совершенные лета, то обучился разным наукам. И проведал Иван-царевич, что
были у него две сестры родные, да без вести пропали, и вздумал проситься у
отца своего, у матери, чтоб позволили ему идти в дальние государства и
проведать о сестрах; пришел к своему родителю, и поклонился до земли, и стал
говорить: «Милостивый батюшка! Я пришел к тебе не пир пировать, не совет
советовать, не крепкую думу думать, а пришел просить у тебя благословения;
хочу я идти в дальние государства и проведать о моих любезных сестрицах, что
без вести пропали!» — «Ох ты гой еси, младой юноша Иван-царевич! — сказал ему
царь Ахридей. — Куда тебя бог несет и в какую пойдешь ты сторону? Ведь ты еще
млад и к дорожным трудам непривычен». Но Иван-царевич просил так неотступно и
со слезами, что отец не выдержал — отпустил его. Царевич богу помолился, на
все на четыре стороны поклонился, с отцом, с матерью попрощался и пошел один,
как перст, без провожатого. Идет царевич путем-дорогою несколько месяцев, и
случилось ему в некое время идти чрез густой, дремучий лес. Услыхал он в
стороне большой шум, направился на тот шум с великим то́ропом и увидел,
что дерутся промеж себя два лешие. Подошел к ним. «Послушайте, — спрашивает,
— за что вы деретесь? Скажите-ка мне, я вас помирю». Отвечал ему один леший:
«Добрый человек! Рассуди, пожалуй, нашу ссору; вот посмотри, шли мы двое дорогою
и нашли шляпу-невидимку, сапоги-самоходы и скатерь-самобранку: стоит только
развернуть скатерть, тотчас выпрыгнут из нее двенадцать добрых молодцев да
двенадцать красных девиц, принесут разных кушаньев и напитков и начнут
потчевать. Из этой находки сапоги да шляпу беру я себе, а скатерть отдаю
моему товарищу; а он хочет всем овладеть и для того вступил со мной в драку».
— «Хорошо, — сказал Иван-царевич, — я ваше дело разберу, только дайте и мне
долю». Лешие согласились. Тогда Иван-царевич сказал им: «Бегите по этой
дороге изо всей мочи, и кто кого на трех верстах опередит, тому и достанется
вся находка». Оба лешие с радостью побежали по указанной дороге, и скоро
совсем из виду скрылись; Иван-царевич надел на себя сапоги-самоходы и
шляпу-невидимку, скатерть-самобранку взял под мышку и пошел дальше. Когда
лешие воротились назад, то не нашли ни Ивана-царевича, ни своих находок и
бросились искать его по лесу. Однако хотя и находили на царевича, но не могли
его видеть, потому что на нем была надета шляпа-неведимка.
Избегавши попусту весь лес, они напоследок разошлись по
своим местам; а Иван-царевич шел несколько дней и увидел: стоит на дороге
малая избушка к лесу передом, а к нему задом; подошел к ней и молвил:
«Избушка, избушка, стань к лесу задом, а ко мне обернись передом». Вдруг
избушка обернулась к лесу задом, а к нему передом. Царевич вошел в избушку; там
на полу сидела баба-яга, ноги в потолок уперши, и пряла шерсть. Увидя
Ивана-царевича, баба-яга сказала: «Фу-фу-фу! Как доселева русского духу слыхом
не слыхано, а нынче русский дух воочью совершается. Зачем ты, добрый мо́лодец
Иван-царевич, сюда зашел, волею или неволею? Я здесь живу уже сорок лет, а
никакой человек мимо меня не прохаживал, не проезживал, ни зверь не прорыскивал,
ни птица не пролетывала; а ты как сюда забрел?» — «Ох ты, глупая старая баба!
— в ответ сказал Иван-царевич. — Ты прежде меня, доброго мо́лодца, напой-накорми,
да тогда и спрашивай». Яга-баба тотчас вскочила, собрала на стол, напоила,
накормила царевича и в бане выпарила и стала опять спрашивать: «Как ты сюда
зашел, добрый молодец, волею или неволею?» Ответ держал Иван-царевич:
«Сколько волею, а вдвое того неволею. Иду я искать моих родных сестриц Луну и
Звезду; а где их сыскать — сам не ведаю». — «Добро, Иван-царевич! — молвила
баба-яга. — Молись богу и ложись спать: утро вечера мудренее». Царевич лег
спать и от дорожного труда заснул крепко. Поутру, чуть только на дворе
рассветать стало, яга-баба начала его будить: «Добрый мо́лодец! Пора
тебе в путь идти». Встал царевич, умылся, оделся, помолился, на все четыре
стороны поклонился и начал с ягою прощаться. Тогда яга-баба ему сказала: «Что
ж ты, царевич, со мною прощаешься, а не спросишь, куда тебе надобно — в какую
сторонушку? Ступай-ка ты, добрый мо́лодец, вот по этой дороженьке и
увидишь в чистом поле палаты белокаменные; в тех палатах живет твоя большая
сестра Луна. Только трудно тебе взять ее, потому что живет с нею нечистый
дух; приходит он в палаты медведем, а как войдет — тотчас оборачивается
человеком».
Царевич простился с ягою, надел на себя сапоги-самоходы и
пошел в путь. На третий день увидел он в чистом поле белокаменные палаты, покрылся
шляпою-невидимкою и вступил в спальню к любезной своей сестрице, прекрасной
царевне Луне. В то время царевна Луна лежала на кровати и опочивала крепким
сном. Царевич подошел к кровати, начал ее будить и скинул с себя
шляпу-невидимку; царевна пробудилась: «Кто ты таков и зачем сюда пришел?» —
«Любезная моя сестрица, прекрасная царевна Луна! — отвечал царевич. — Я твой
брат единоутробный Иван-царевич; принес тебе челобитье от батюшки твоего царя
Ахридея и от матушки твоей Дарьи: они вельми по тебе и по сестрице Звезде
сокрушаются». Прекрасная царевна Луна тотчас вскочила с постели и во слезах
начала обнимать царевича; долгое время они целовалися, миловалися, а после
того царевна сказала: «Любезный мой братец! Я несказанно рада, что вижу тебя;
но опасаюсь, чтоб не пришел Медведь и не съел бы тебя». — «Не крушись о том,
— молвил ей царевич, — я этого не боюсь!»
Скоро поднялся сильный вихрь. Тогда прекрасная царевна
сказала царевичу в великом страхе: «Любезный братец Иван-царевич! Скоро
Медведь прибежит; спрячься куда-нибудь, не то съест тебя». — «Не бойся!» —
сказал ей царевич, потом надел на себя шляпу-невидимку и сел на стул. Медведь
вошел в комнату и закричал человечьим голосом: «Фу-фу-фу! Доселева русского
духу слыхом не слыхано, видом не видано, а нынче и здесь русским духом
пахнет». — «Ах, мой свет, — сказала Луна, — тебе стыдно о том и говорить;
откуда здесь быть русскому духу? Ты по Руси бегаешь и там русского духу
набрался; так тебе и здесь то же чудится». — «Да не пришел ли брат твой
Иван-царевич? — спросил Медведь. — Ведь он давно уж родился». — «Я сроду
брата не видела и того, есть ли у меня брат, не ведаю. А что если бы брат
пришел, ведь ты бы съел его?» — «Нет, — отвечал Медведь, — я никогда того не
сделаю. Ведь я знаю, что он тебе мил; а по тебе и мне мил». — «Поклянись
прежде!» — «Изволь, клянусь тебе, чем сама хочешь». — «Когда так, — сказала
царевна Луна, — то брат мой здесь и сидит возле тебя». — «Что ты! Как же я
его не вижу?» — сказал Медведь, встал, ударился о сырую землю и сделался такой
молодец, что ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать, ни в сказке
сказать, и молвил: «Иван-царевич! Не прячься от меня; я для тебя не злодей,
ничего тебе худого не сделаю».
Тут царевич скинул с себя шляпу-невидимку и показался
Медведю. Медведь разговаривал с царевичем ласково, потчевал его всякими
кушаньями и напитками. Иван-царевич попробовал того-другого и говорит
Медведю: «Не хочешь ли моего дорожного кушанья и моих напитков отведать?»
Развернул скатерть-самобранку — и тотчас двенадцать молодцев и двенадцать
девиц наставили на ту скатерть разных кушаньев и напитков и начали
Ивана-царевича, царевну Луну и Медведя потчевать. Медведь удивился такому
чудному делу и спрашивал у Ивана-царевича, откуда он взял такую скатерть? Он
про все ему рассказал. Вот таким-то образом жил царевич у Медведя три месяца,
а потом собрался в путь и стал спрашивать про меньшую свою сестру, царевну
Звезду, где она проживает. «Она живет не очень далеко, — сказала царевна
Луна, — только, братец, не чаю, чтоб ты ее увидал, потому что живет она с
Морским Чудовищем в медном замке, а вокруг того замка стоит стража великая —
всё водяные черти; они тебя убьют до смерти». — «Что делать! Хоть сам помру,
а сестрицу увижу». Простился Иван-царевич с прекрасною царевною Луною и с
Медведем и пошел в путь.
На другой день увидел он медный замок, подошел в воротам;
у ворот стоят два водяных черта, на плечах пушки держат, никого в замок не
пропускают. «Пропустите меня, — сказал царевич, — ведь я нарочно пришел всех
вас с караула сменить». — «Нет, брат, обманываешь! Если хочешь, полезай через
каменную стену, а в ворота ходить не приказано. Да смотри, полезай
осторожнее: по ту стороны стены подведены струны: если чуть-чуть до струны
дотронешься, то пойдет гром по всему замку и по́ морю. Морское Чудовище
услышит, выйдет из моря и тебя жива не оставит!» Царевич ничего не устрашился
и полез в сапогах-самоходах чрез каменную стену; не задел за струны ни рукою,
ни ногою, только платьем слегка зацепил — и в ту ж минуту раздался великий
гром по всему замку. Царевич вошел с то́ропом в палаты, нашел прекрасную
царевну Звезду в постели и разбудил ее от крепкого сна. Она проснулась и
закричала: «Кто ты и зачем пришел?» — «Любезная сестрица, прекрасная царевна
Звезда! — отвечал царевич. — Я твой брат родной Иван-царевич, принес тебе
челобитье от батюшки твоего царя Ахридея и от матушки твоей царицы Дарьи; она
вельми по тебе сокрушаются».
Прекрасная царевна Звезда вскочила с постели, начала его
целовать, миловать и потом говорит: «Любезный братец, спрячься куда-нибудь!
Скоро придет сюда Морское Чудовище и как тебя увидит — тотчас съест». — «Не
крушись, — молвил царевич, — я не боюся!» Надел на себя шляпу-невидимку и сел
на стул. Вошел Морское Чудовище и закричал человеческим голосом: «Фу-фу-фу! Доселева
русского духу слыхом не слыхано, видом не видано, а нынче и здесь русским
духом пахнет. Кто у тебя, царевна, в гостях?» — «Ах, мой свет, — отвечала
царевна Звезда, — кому у меня быть? Да русский и зайти сюда не может. Сам ты
по Руси бегаешь, набрался там русского духу, так он тебе и здесь чудится!» —
«Полно, не пришел ли брат твой Иван-царевич? Ведь он давно уж родился». — «Я сроду
никакого брата не видала, и есть ли у меня брат — и того не ведаю. А что если
б Ивану-царевичу случилось зайти сюда, ведь ты бы съел его?» — «Нет, —
отвечал Чудовище, — я никогда того не сделаю. За что я его съем? Ведь он мне
ничего худого не сделал. Знаю и то, что он тебе мил; а по тебе и мне мил». —
«Нет, я по тех пор не поверю, покуда ты клятвы не дашь». — «Изволь! Клянусь тебе
всем, чем сама хочешь». — «Когда так, — молвила царевна Звезда, — то брат мой
здесь и сидит против тебя». — «Что ты врешь? — сказал Морское Чудо. — Как же
я его не вижу?» — «Он, право, здесь!» — отвечала Звезда. Тогда Чудовище
ударился о сырую землю и стал такой молодец, что ни вздумать, ни взгадать, ни
пером написать, ни в сказке сказать, и закричал: «Иван-царевич, не прячься! Я
тебе не злодей, ничего худого не сделаю и завсегда рад тебя гостем видеть».
Царевич скинул с себя шляпу-невидимку и показался
Чудовищу. Чудовище разговаривал с ним ласково, потчевал всякими питьями и
кушаньями. Царевич попробовал того-другого и говорит Чудовищу: «Не хочешь ли
ты моего дорожного кушанья и моих напитков отведать?» Развернул
скатерть-самобранку — и тотчас двенадцать молодцев и двенадцать девиц
наставили на ту скатерть разных кушаньев и напитков и начали Ивана-царевича,
царевну Звезду и Морское Чудо потчевать. Чудо подивился той скатерти, и
спрашивал у Ивана-царевича, где он взял ее. Иван-царевич обо всем ему
рассказал, и когда они напились и наелись, то царевич свернул свою скатерть,
и стали они веселиться, всякими забавами потешаться. Прожил царевич у меньшой
сестры своей близ года. Когда Чудовища не было дома, стал он говорить царевне
Звезде, чтоб она ушла с ним к отцу к матери. «Что ты, братец! — отвечала она,
— Морское Чудо нагонит нас, лютой смерти предаст». — «Как же мне тебя и
сестру нашу выручить?» — «Ежели хочешь меня и сестру нашу выручить, то ступай
за тридевять земель, в тридесятое государство. Там есть широкая река, через
реку калиновый мост, под тем мостом живет двенадцатиглавый змей; не
пропускает он ни конного, ни пешего, всех пожирает. Кому удастся убить двенадцатиглавого
змея, за того Царь-девица замуж выйдет; а с ее помощью можно и меня и сестру
выручить». Царевич выслушал эти речи, простился с сестрою и пошел за
тридевять земель.
Он надел сапоги-самоходы и в три дня поспел к калиновому
мосту. Зашел в кузницу и велел сковать себе меч-кладенец и палицу боевую в
сорок пуд; кузнецы сковали ему и меч и палицу. Царевич заплатил за работу и
пошел к мосту со змеем биться. Змей тотчас выбежал, бросился на царевича —
хочет совсем проглотить его; но царевич приостерегся, махнул палицей и за
один раз отсек змею три головы. Змей опять на него бросился, царевич вторично
ударил его палицею и сшиб шесть голов. Тут змей испустил из себя пламя
огненное — хочет сжечь царевича; царевич быстро увернулся, ударил змея мечом
и рассек его надвое, потом наклал костер дров, зажег и положил все змеиные
головы и туловище на огонь, а сам пошел через мост на другую сторону.
Видит он — вылетело из градских ворот двенадцать голубиц;
прилетели они к калиновому мосту, ударились о сырую землю и сделались
красными девицами. Разделись красные девицы донага и стали купаться; а
царевич надел шляпу-невидимку, любуется на их красоту и ждет, что после
будет. Девицы выкупались и оделись; Иван-царевич скинул с себя шляпу, подошел
к ним, поклонился и сказал: «Честные де́вицы, скажите мне, кто этим
царством владеет?» — «Этим царством владеет прекрасная Царь-девица; а ты,
добрый мо́лодец, как сюда зашел?» — «Я пришел чрез калиновый мост, —
отвечал царевич, — и по ту сторону убил змея о двенадцати головах». Только
выговорил он эти слова, как двенадцать девиц подхватили его под руки и
сказали: «Если ты убил двенадцатиглавого змея, то должен быть нашим
государем!» — и повели его к Царь-девице. Царь-девица вышла встречать
царевича, принимала его за белые руки, сажала за столы дубовые, за скатерти
браные и разговаривала полюбовно; в тот же день царевич на ней и женился.
Прошло несколько дней после свадьбы, начал царевич просить
свою супругу, чтоб освободила его сестер, царевен Луну и Звезду. Царь-девица
закричала громким голосом: «Приведите ко мне проклятого духа, что сидит в
темном погребе». Приводят к ней того заключенника — ростом превеликий, собой
страшный! Говорит ему Царь-девица: «Достань и принеси сюда царевну Луну да
царевну Звезду; если сослужишь мне эту службу — на волю тебя выпущу, а не
сослужишь — навек тебя заключу в темном погребе». Проклятый дух тотчас
помчался буйным вихрем и в скором времени принес обеих царевен; Царь-девица
отпустила его на волю, царевну Луну и царевну Звезду отправила к отцу, к
матери, а сама стала жить с Иваном-царевичем в любви и совете.
|