В приходе святого Николы жил один поп. У этого попа глаза были самые поповские. Служил он Николе несколько лет, до того дослужил, что не осталось у него ни кола, ни двора, ни хлеба, ни приюта. Собрал наш поп все ключи церковные, увидел икону Николы, с горя ударил его по плеши ключами и пошел из своего прихода, куда глаза глядят. Шел он путем-дорогой. Вдруг палея ему на стрету" незнакомый человек. «Здравствуй добрый человек!» — сказал он попу. «Куда идешь и откуда? Возьми меня к себе в товарищи». Вот и пошли они вместях. Шли, шли они несколько верст, приустали; пора отдохнуть. У попа было в рясе немного сухариков, а у принятого товарища две просвирки. Поп говорит ему: «Давай съедим прежде твои просвирки, а там примемся и за сухари»,— «Ладно,— говорит ему незнамый,— съедим просвирки мои, а твои сухари оставим на после. Вот они ели-ели просвирки; оба наелись досыта, а просвирки не убывали. Попу стало завидно. «Сем-ка,— думает он,— я у него украду их». Старичок после обеда лег отдохнуть, а поп все смекает, как бы украсть у него просвирки? Заснул старичок. Поп стянул у него из кармана просвирки; сидит да ест втихомолку. Проагулся старичок, хватился просвирок своих — нету их! «Где мои просвирки? — вскричал он,— кто съел их? Ты поп?» — «Нет, право, не я»,— сказал ему поп. «Ну ладно».

Вот встряхнулись они, пошли опять путем-дорогой. Идут, идут; вдруг' дорога рассекается на две росстани". Вот они пошли оба в одну сторону. Дошли до какого-то царства. В этом царстве у царя была дочь при смерти, и царь объявил, что кто вылечит его дочь, тому полжитья-полбытья-полцарства, а не вылечит — голова с плеч, на тычинку повесят. Вот они пришли; против царского дворца палируются, дохтурами называются. Выходили из царского дворца слуги и спрашивали их: «Что вы за люди? Из каких родов, из каких городов? Что вам надоть?» — «Мы,— говорят они,— дохтуры; можем царевну вылечить».— «Ну, коли дохтуры, заходите в палату».

Вот они вошли в палату, поглядели царевну, попросили у царя особой избы, обреза воды, вострой сабли, большого стола. Царь все это дал им. Заперлись они в особую избу, клали царевну на большой стол, рассекали ее вострой саблей на мелкие части, кидали в обрез с водой, мыли, полоскали; потом стали складывать штука к штуке; как старичок дунет, так штука со штукой и склеиваются. Склал он все штуки как надоть, в последний раз дунул — царевна встрепенулась и встала, жива и здрава. Приходит сам царь к избе ихной и говорит: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа!» — «Аминь! — отвечают ему. «Вылечили-ль царевну?» — спрашивает царь.— «Вылечили,— говорят дохтуры,— вот она!» Царевна вышла к царю жива и здрава. Царь говорит дохтурам: «Что хотите вы от добра? Злата ли, серебра ли? Берите». Вот они начали брать злато и серебро; старичок берет пясточкой", а поп горсточкой и все кладет в сумку свою; покладет, покладет, да поприз-дымает": заберет ли его могута"". Потом они распростились с царем и пошли. Старичок говорит попу: «Эти мы деньги в землю складам, а сами опять лечить пойдем». Вот они шли, шли; дошли опять до другого царства. В этом царстве у царя была тоже при смерти дочь, и царь объявил, что кто вылечит его дочь, тому полжитья-полбытья-полцарства, а не вылечит — голова с плеч, на тычинку повесят. Вот они пришли; против царского дворца полируются, дохтурами называются... (Повторяется слово в слово тот же рассказ об излечении царевны.)

Приходят они опять в третье царство, в котором тоже царевна при смерти, и царь обещал тому, кто ее вылечит, полжитья-полбытья-полцарства, а не вылечит — голова с плеч, на тычинку повесят. Завидного попа мучит лукавый: как бы не сказать старичку, а вылечить одному, серебро и злато захватить одному бы? Против царских ворот ходит поп, полируется, дохтуром называется. Таким же образом просит у царя особой избы, обреза воды, большого стола, вострой сабли. Заперся он в особую избу, клал царевну на стол, рубил вострой саблей, и как царевна ни крычала, как ни визжала, поп, не глядя ни на крык ни на визг, знай рубит да рубит, словно говядину. Разрубил он ее на мелкие части, скидал в обрез, мыл, полоскал, склал штука к штуке, так же, как делал старичок; глядит, как будут склеиваться все штуки. Как дунет — так нет ничего! Опять дунет — хуже того! Вот поп ну опять складывать штуки в воду; мыл-мыл, полоскал-полоскал, и опять приложил штука к штуке; дунет — все нет ничего! «Ахти мнециньки! — думает поп,— беда!» Поутру приходит царь и видит: никаких нет успехов у дохтура; все тело смешал с дрянью. Царь велел дохтура в петлю. Взмолился наш поп: «Царь, вольной человек! Оставь меня на мало время: я сбегаю за старичком, он вылечит царевну». Побег поп старичка искать; нашел старичка, и говорит: «Старичок! Виноват я окаянный; попутал меня бес- хотел я один вылечить у царя дочь, да не мог; хотят меня вешать. Помоги мне!» Пошел старичок с попом. Повели попа в петлю. Старичок говорит попу: «Поп, а кто съел мои просвирки?» — «Право, не я, ей Богу, не я!» Взвели его на другую ступеньку. Старичок говорит попу: «Поп, а кто съел мои просвирки?» — «Право, не я, ей Богу, не я! Взвели на третю, опять: не я! Сейчас голову в петлю, и все: не я! Ну, нечего делать! Старичок говорит царю: «Царь, вольной человек! Позволь мне царевну вылечить; а если не вылечу, вели вешать другую петлю: мне петля и попу петля!» Вот старичок клал куски тела царевнина штука к штуке, дунул — и царевна встала жива и здрава. Царь наградил их обоих серебром и златом. «Пойдем же, поп, деньги делить»,— сказал старик. Пошли. Склали все деньги на три кучки. Поп глядит: «Как же! Нас двое, кому же третья-то часть?»

Вариант: «Ну вперед же не бей ключами Николу-угодника; вот как прошиб ты мне голову!»

«А это тому,— сказал старичок,— кто съел у меня просвирки. «Я съел, старичок! — вскричал поп,— право я, ей Богу я!» — «Ну, на тебе и деньги, да возьми и мои. Огужи верно и своем приходе, не жадничай, да не бей ключами Николу по плеши»,— сказал старичок и вдруг стал невидим". (Записана в Шенкурском уезде Архангельского губернии г. Н, Борисовым.)